Власко-Власов Константин Александрович (16.02.1920) - Главный конструктор ФГУП ЦНИИ «Комета». Создатель систем противокосмической обороны и системы обнаружения стартов
Награжден: орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, лауреат Сталинской премии (1953), Ленинской премии РФ (1972), Государственной премии РФ (1997), почетный член (академик) Академии космонавтики имени К.Э. Циолковского (1994), действительный член Международной академии информатизации (1994)
(полный текст интервью) вопрос (здесь и далее вопросы отсутствуют. размещены только ответы)
Подготовка к пуску шла, но задерживалась. Мы никак не могли до конца отработать алгоритмы программы обработки специнформации. Наконец все сделали и подготовились к пуску. Аппаратура и космические аппараты были готовы. Произошел пуск. Первый пуск, с точки зрения системы, всегда очень сложный. Условия управления космическим аппаратом, прием информации, управление всем комплексом средств и боевыми расчетами, - еще только тренировались.
На аппарате мы ввели такой режим. Аппарат излучает сигналы своего местоположения, то на одной литере, то на другой литере, то на третьей. Вдруг какая-то неприятность, и с одной литеры не справляется, справиться на другой.
На аппарате стоит большой объектив. Когда аппарат вышел на орбиту, из всех щелей и конструкций аппарата выходит пыль и газы. Сразу открыть объектив бортовой аппаратуры обнаружения не представляется возможным. Необходимо чтобы аппарат выветрился. Установили время ему порядка 10 дней. Он выветрился, открыли крышки, сориентировав аппарат примерно на Индийский океан. Мы все удивились, смотрели на изображение, которое передает аппарат, как на географическую карту: Восточная часть Африки, Красное море с проливами, Персидский залив, Индия. Все было хорошо видно. Казалось, мы увидим на океане плавающие корабли. Все были удивлены такому хорошему, изображению, которое космический аппарат наблюдал с высоты 40 тысяч километров.
Через некоторое время над Землей оказался шарик довольно большого размера, который довольно быстро продвигался по экрану. Первым делом кто-то крикнул: «Это, наверное, НЛО!» Здесь были наши теоретики, и они прекрасно понимали, что к чему. Да нет, говорят, это Луна. Она была не чисто круглая вся, начальная часть круглая, а конец ее мелькал. Не сразу все признали Луну. Действительно, это была Луна. Никогда не видели Луну в таком варианте.
вопрос
С этим мы не сталкивались. Их откровенный разговор по этому поводу мы не знаем. Мы сами понимали, что система «Око», наблюдала территорию Соединенных Штатов Америки.
Появилась система, которая наблюдает любой участок Земного шара. И стало очевидно, что военные получили достаточно мощное информационное оружие, которое может обеспечить решение многих задач, контроль за стартами баллистических ракет и не только с территории Соединенных Штатов Америки, но и практически с любой части земного шара.
вопрос
Думаю, что корейские ракеты, которые стартовали, могли бы быть обнаружены, если на них смотрели. Дежурство происходит сейчас несколько по-другому. Задают – этот район. Может быть, в этот момент времени они просто не посмотрели. Если бы смотрели, они бы обнаружили.
вопрос
В этой системе центральным устройством, которое целиком и полностью определяет эту систему, является бортовая аппаратура обнаружения. Если она видит старт ракет, все остальное можно сделать и дополнить. Но если она не видит, то толку от этого мало. Как бы аппарат ни был сориентирован, как бы он ни летал хорошо, как бы ни управлялся, бортовая аппаратура обнаружения не обнаружит его.
Наши первичные расчеты, той аппаратуры, которой мы в то время обладали, показывали, что надежное обнаружение будет с высоты не более трех тысяч километров. Если забраться выше, чем три тысячи, то обнаружение ракеты не произойдет. Сигнал ракеты нельзя будет вытащить из всех шумов и образований земли. Когда стали строить систему в таком плане, то для того, чтобы смотреть всю Землю от начала до конца, посчитали, минимум 50 космических аппаратов. Если еще учесть, что в то время аппараты у нас жила год-два, максимум три года на космической на орбите, и каждый год нужно было вести подмену. Такая система становилась на столько дорогой и сложной, что для государства становилась неподъемной. Тогда, стали рассматривать вопрос, как увеличить дальность и с помощью чего можно увеличить дальность обнаружения, чтобы поднять космический аппарат на высоты как можно выше. И совершенно случайно один эпизод нам изменил отношение в расчетах дальности.
Браславец, главный конструктор НИИ Телевидения в это время проводил летные испытания телевизора, который был установлен на космическом аппарате. Летал этот аппарат на высоте 300 км. Решили с помощью этой аппаратуры засечь старт ракеты и получить от него реальный сигнал. Договорились, что с КапЯра в момент времени, когда будет пролетать спутник над КапЯром, произойдет старт ракеты, и мы произведем измерения. Такой эксперимент подготовили. Технический расчет не сумел обеспечить в этот момент времени старт ракеты. Спутник пролетел, сбросил информацию, но старта самого не было. Браславец получил все измерения, не зная о том, что не было старта, увидел там сигналы, и говорит, что я обнаружил старт ракеты. Естественно многие стали смеяться, и говорить, ты разберись, как следует, старта не было, а ты видел старт. Он, как же так, здесь четко какие-то сигналы от движущегося объекта, нет, по-видимому, все ж это ракета. Приехал к нам, рассказывает, показывает эти материалы, расчеты. А Анатолий Иванович Савин говорит, знаешь что, чтобы выяснить такое положение, поезжай-ка ты в КапЯр, да и поговори, может, кто-то другой стартовал в это время. Не наша ракета, а где-нибудь еще. Он поехал, поехал в КапЯр, и выяснилось, что в КапЯре никаких стартов в это время не было. Рядом аэродром Владимировка, на нем летал самолет Ту-16. Сигнал мог быть от этого самолета. И если бы такой сигнал видели бы со стационарной орбиты, не сигнал Ту-16-го, а сигнал ракеты, а он должен был быть в несколько раз мощнее, чем сигнал самолета Ту-16, то мы бы его видели и с высоты стационарной орбиты. Дали эти данные в ГОИ. Академик Мирошников, рассчитав все эти данные, сказал, что не только телевизор, но и теплопеленгатор тоже видел бы такие сигналы, если это действительно зафиксировано то, что имелось от самолета Ту-16. Стали доказывать, что нужно произвести пересчет. Много трудились, однако никто нам этому не верил, но запустили своего рода эскизный проект на три месяца, где тщательно просчитали все тонкости. И перечет этого сигнала на сигнал от боевой ракеты, на сигнал, который смотрели бы с высоты 40 тысяч километров. Эти результаты военно-промышленная комиссия отослала в академию наук, и попросила дать заключение на него. Пять академиков подписались на то, что расчеты мало удовлетворительны, о том, что поверить им сейчас трудно, и с высоты 40 тысяч км обнаружить такую ракету практически невозможно. Ну, здесь стали спорить очень много. Но надо отдать должное заказчику, министру радиопромышленности Колмакову и Леониду Ивановичу Горшкову - Заместителю начальника военно-промышленной комиссии. Они поддержали и сказали, что если ваши расчеты правильны, то проведите эксперименты и попробуйте обнаружить с высоты стационарной орбиты старт реальных ракет. Дали команду провести такие эксперименты. И дальше пошла работа по запуску этих спутников. И спутник Космос-560, по-моему, первый спутник, который был запущен, он действительно, обнаружил старт баллистической ракеты с высоты стационарной орбиты.
вопрос
Да, самый первый аппарат, поставили на него два прибора обнаружения: теплопеленгатор и телевизор. И в нужный момент времени наблюдали старт реальной баллистической ракеты. Мы ожидали, что старт будет изображен на экране в виде ползущей траектории. Произошел старт ракеты. Смотрим на экран, не видим ни какой ползущей траектории. Появился сигнал, точка, сейчас, потом еще точка появилась, через некоторое время, небольшая. Все стали удивляться, может это точка от старта ракеты, а может это от шумов, помех каких-нибудь точка. Одна точка от другой стоит на вполне определенном расстоянии. И стали сомневаться. Здесь побежали все наши ученые, умеющие прекрасно считать траекторию и сигнал, стали анализировать, вроде бы сигнал был. Наконец договорились, что сигнал был небольшой. Надо бы теперь еще один раз проверить. Так несколько раз еще мы посмотрели пуски. Наконец, нам удалось посмотреть пуск американской ракеты с мыса Канаверал. Мы увидели старт трехступенчатой ракеты. Все три ступени до того ярко и понятно, что у всех пропала эта неуверенность. Все поняли, что действительно, ракеты мы будем видеть, и что мы на правильном пути. Самый первый спутник дал настолько большие экспериментальные данные по стартам ракет, что и явился тем началом и основой, которая позволила дальше полностью спроектировать эту систему.
вопрос
Заключение пяти академиков нам принесло много дополнительных трудов. Это даже и хорошо. Не будь этих экспериментов, на которых мы реально засекли старты ракет, может быть мы и дальше в расчетах путались и делали не все то, что нужно. Это с одной стороны удлинило путь создания системы, но с другой стороны поставило нас на твердые ноги, что сигналы же все же есть. А раз есть сигналы, значит можно сделать систему, надежно обеспечивающую обнаружение стартов.
вопрос
До тех пор пока мы не увидели старт американской ракеты с мыса Канаверал. Все это время были две противодействующие группы людей, занимающиеся в этой теме. Одни говорили, что да, сигнал есть, и мы его все же добьем, и все будет хорошо. Другие говорили, пока доказательств никаких нет. И все то, что есть – это «наверно будет, а может и не будет». И воевали на всех научно-технических характеристиках, на всех советах ученых. Все время шел разговор именно о том, что мы до сих пор не получили данных, которые твердо говорили бы о том, что систему так делать можно.
вопрос
До тех пор, пока мы не получили этого подтверждения, наземного комплекса не строилось. Изучались вопросы: если будет строиться, то где, в каком месте, есть ли там земельный участок, как он расположен, есть ли там связи, что нужно делать. А уже строительство непосредственно наземного комплекса было, после того как мы получили эти отличные результаты.
вопрос
Были, я бы сказал драматические, но в кавычках драматические. Когда мы сделали систему УСК и наблюдали старты баллистических ракет с территории Соединенных Штатов Америки, мы поняли, что институту хорошо бы иметь комплекс средств аналогичных. С помощью которых, мы, не мешая дежурству военных, а параллельно с ними с этих же космических аппаратов, принимая тоже информацию, обрабатывали ее, занимались ею, изменяли, строили новую аппаратуру, модернизировали, то есть был бы там хороший лабораторный комплекс. И договорились с заказчиком, что они нам такой комплекс построят. Они его построили, и построили очень не плохо. Мы уже было начали в нем размещаться, как вдруг начальник заказывающего управления генерал-полковник Юрасов встрепенулся и говорит, а почему это заказчик для промышленности, для него строит какие-то корпуса, нет, этому корпусу я не разрешаю. Как же так, а нам боевой корпус сейчас надо будет строить под новую систему – это и будет корпус под новую систему. Мы пытались в этом корпусе разместить всю боевую систему, с большим трудом, немножко перепланировку сделав, переделали некоторые помещения. Мы разместили боевой комплекс систем связи и системы передачи данных. Для них так мало осталось место, что по техническим условиям им нужно было, условно я буду называть сто метров, а им дали ровно 50. Они до сих пор живут там, в очень стесненных отношениях, сложных, но обеспечивают работу аппаратуры и системы в целом.
вопрос
Да, было такое положение, когда спутник выходит на орбиту, он у него раскрываются антенны. Они в собранном состоянии, когда он находится под ракетой и выводиться. Есть, так называемые датчики солнца А и В. Если солнце, будем говорить условно, слева работает датчик А, если с права работает датчик В. Иначе нужно крутить спутник и перестраивать всю систему по другому. И, когда запускали спутник, стал работать условно датчик А. Когда получили информацию, что все раскрылось, все работает, все прекрасно действует. Информатор, который снимал информацию телеметрическую, перепутал датчик А с датчиком В и говорит, датчик В не раскрылся. Должны были работать с датчиком В. Не раскрылся, не встал на свое место датчик, а как же построить ориентацию датчиком А. И здесь такой пошел «ералаш», мы к этому делу не были готовы. Считали, что это настолько надежная аппаратура, что она никогда не откажет, а здесь вдруг произошел такой нежданный казус. Много времени толковали, потом решили, давайте начнем с датчика В, хоть он и не встал на место, давайте попробуем с ним работать. Оказывается, он стоит на месте, все в порядке, и аппарат построился, все нормально.
Было два таких сложных сеанса связи, они примерно через два часа, четыре часа. Мы ругались, рассматривали самые невероятные системы, которые только можно было заставить спутник работать с датчиком А, как его перевернуть, как его закруглить, как его завернуть. Невероятный случай, хотя все было нормально, все было, как положено. Ругать этого товарища, что он перепутал, тоже было не удобно. Он сам понимал, что очень много неприятностей принес. Все обошлось, потом это уже так вспоминали за какими-нибудь хорошими моментами. А помнишь, как ты сделал, значит, то-то, то-то. Вспоминали, смеялись над этим делом.
Таких сложных моментов было много на всех системах, которые мы делали. В том числе и здесь были сложные моменты. Люди привыкли к тому, что испытания таких больших сложных систем – это явление необычное. Ведь как ни говорите, сотни, сотни, я не приуменьшаю, разных средств, линий связи, передача данных, двигателей ракеты. Если всю систему перечислить, ведь она вся задумана как единое целое и должна работать в реальном масштабе времени. Каждый агрегат в свое время и так как нужно. И все это сложно отработать до того, как пускать боевой аппарат. Сотню вариантов переделали, все предусмотрели, а один какой-то вариант не доделали, не узнали, не успели, не сообразили, а он-то как раз и случился. Бывали и такие случаи. В целом на земле уже так научились моделировать и отрабатывать систему, что, как правило, всегда все проходило, все было успешно.
вопрос
Нет, я помню этот случай. У нас на борту есть система питания, которая в то время, когда работает аппаратура по-боевому, она его полностью запитывает. Когда уходит спутник с боевого цикла, солнечные батареи подзаряжают батарею. Она заряжается, потом снова повторяется боевой цикл. Система электропитания, зарядка от солнечных батарей аккумуляторной батареи, это сложный большой автоматизированный агрегат. Нужно, чтобы, когда зарядилась батарея, зарядка отключилась, когда недозарядилась, наоборот заряжалась. Когда при зарядке выделяется водород, чтобы он тоже там не сделал неприятностей, давление не поднялось и т. д. Целый автомат, который наблюдает за нормальной зарядкой аккумуляторной батареи. Этот аппарат иногда давал серьезные сбои, даже не просто сбои, а отключался и не обеспечивал необходимое питание аппаратуры.
В этом многострадальном космическом аппарате как раз это и произошло. Наконец вышла из строя батарея. Эта автоматика не только зарядки батареи, но и автоматика зарядки от солнечных батарей. И он вышел из строя. Как всегда, назначается комиссия. По каждому выходу из строя аппарата, независимо в каком состоянии и что произошло, назначается комиссия. Комиссия разбирается в работе всех агрегатов от начала до конца с подробностью, тщательной подробностью, и делается заключение, что произошло, что необходимо доработать, что необходимо доделать для того, чтобы на последующих пусках этого не было.
вопрос
Статическое электричество в данном случае на зарядку аккумуляторов и на работу электропитания и всей этой системы практически влияло очень мало. И происходили иногда разряды, которые в какой-то степени нарушали работу, но это были единичные случаи. Статическое электричество нам навредило на самом первом пуске. ГОИ, конструктора ГОИ, я думаю, не по забывчивости, а просто не поняли о том, что необходимо зеркало бортовой аппаратуры обнаружения заземлить. Оставили его не заземленным. И тогда на нем накапливались статический заряд очень большой, и происходил разряд, и нарушал….
…..Были какие-то условия. Именно внешние условия. С космического аппарата пришла информация, как будто бы произошел массовый старт баллистических ракет. И обрабатывая эту информацию, эти помехи, информационный тракт наземный выдал в СПРН сигнал массового старта. В действительности же никакого старта не было. Операторы посмотрели на экран индикатора, они поняли, что никакого старта в этом плане нет. И по телефону сообщили, что это сигнал ложный. Однако автоматом же идет. Автоматом ушел на наземный пункт, командный пункт, из наземного пункта прошел этот же сигнал наверх, в те организации, которым положено этот сигнал иметь. И там возбудили сразу же, тревогу. И это явилось, причиной тому, что назначили комиссию. Первую возглавлял Варенников, вторую Шабанов.
Первую возглавлял Варенников, и разбирались, что же произошло. Разобрались, поняли, что произошел сбой, значит, ненормальный. Ввели в систему алгоритмов рабочих на земле, ввели защиту от таких сигналов и стали работать дальше.
На следующий год или через год, еще один раз возник сигнал ложной тревоги. И его доложили, в том числе Дмитрию Федоровичу Устинову. Опять была назначена комиссия, которую возглавлял Виталий Михайлович Шабанов. Он сам, будучи разработчиком таких систем, четко понимал, откуда появился такой сигнал, как он мог пройти автоматом туда. Разобрались, сделали доработки алгоритма, ввели туда защитный алгоритм, будем говорить, такого типа ложных тревог. После этой доработки система работала 10 лет, и ни разу не было, ни одной ложной тревоги, не только массовой, но даже по одиночному старту ложных тревог не было.
вопрос
Примерно это происходило таким образом. В то время американцы с баллистических ракет межконтинентальных, которые стояли на земле, в шахтах, стали переводить эти ракеты на подводные лодки. Существовали самолеты с ядерным оружием. Ядерное оружие стало распределяться в так называемой триаде: на земле, в воздухе и на подводных лодках. Необходимо было подводные лодки смотреть, где они могут быть, в любой части океана и стрелять с любого места. И начальник научно-технического комитета ПВО Легасов Геннадий Сергеевич, вместе с Ненашевым договорились собрать совещание главных конструкторов и сказать, товарищи, система УСК способна наблюдать только территорию Соединенных Штатов Америки, а нам необходимо наблюдать практически любой участок земного шара, надо об этом подумать. Шел разговор о том, что принципиально существуют такие моменты, существуют такие способы, с помощью которых можно эту задачу решить. Все высказались за то, что нужно ее решать, что можно ее решать. Для этой цели необходимо серьезно поработать и подумать. И взяли все на себя обязательства выпустить технические предложения, как можно решать такую задачу. Заказчик выпустил предварительные технические и исходные данные. Мы по этим исходным данным сделали технические предложения. И это был первый этап создания второй системы «Око-1», которая может наблюдать старты баллистических ракет только над континентами, морями и океанами. Мы к этому времени уже достаточно хорошо поработали с системами УСК.
вопрос
Панических мнений не было. С точки зрения того, как можно решать, ведь на сегодня, с точки зрения характеристик обнаружения, есть пока два метода. Один – телевизионный метод, а второй - тепло-пеленгационный, навигационный.
вопрос
Один работает по методу телевидения, а второй работает по теплопеленгатору. Теплопеленгатор, он осматривает пространство и засекает место, где произошел старт, обнаружил ракету. Эти два метода и сегодня пока есть. На орбите работает у нас сегодня теплопеленгатор. Телевизоры работали, сейчас мы пока их сняли. Сегодня мы надеемся на то, что в первую очередь будет работать телевизор. Но уверенности в том, что телевизор будет иметь характеристики лучше, чем теплопеленгатор нет, есть некоторые сомнения. Опять эти два способа соревнуются между собой, кто лучше обнаружит старт ракет – телевизионный метод, или тепловизионный метод. Есть сложности и в том, и в другом. Можно отдать предпочтения сегодня такому-то методу, честно говоря, нет.
вопрос
Один спутник работает на орбите, на рабочем участке 6 часов. Для того, чтобы работать все 24 часа, нужно 4 спутника. Увеличить надежность за счет того, что один и тот же сад наблюдает не один спутник, а два, и тогда взяли и запустили их 8. Но есть еще одно интересное явление – солнце может светить в объектив спутника, в объектив бортовой аппаратуры обнаружения, и тогда она ничего не будет видеть.
вопрос
Когда мы говорим фон Земли, мы имеем в виду фон космоса. Идет обнаружение четко на фоне Земли, может быть и на фоне космоса тоже. Из космоса может быть сигналы, которые засвечивают. Кроме того, оно может смотреть прямо непосредственно в объектив, есть так называемые бликовые ситуации. Солнце светит, на океан. Засвечивает часть и блик отходит под углом, под таким же углом отражения отходит, и попадает это свечение в космический аппарат, который смотрит тоже блик в зоне действия, в зоне обзора космического аппарата. И тоже засвечивает и не дает возможность обнаружить. Может там есть еще целая куча неприятных моментов, которые затрудняют обнаружение. Может, вышел из строя на какое-то время, может, не хватило электропитания, может еще какие-то вещи. Когда все эти вещи от начала до конца подытожить, то понадобилось запустить еще спутник на стационарную орбиту отдельно, который всегда подменяет тот спутник, который смотрит на землю. Смотрит с одной стороны, а с другой стороны подменяет его, вместо него в такие трудные моменты, бликовые, солнечной засветки. Он помогает этому аппарату. А когда два аппарата работают, и оба обнаруживают, то вероятность, достоверность этого явления резко поднимается, и она становится наиболее достоверной.
вопрос
Око-1 имеет маленькое поле зрения, которое обеспечивает наблюдение только Соединенных Штатов Америки.
вопрос
Это Око. А Око-1 имеет большое поле зрения, и обеспечивает наблюдение всех территорий земли.
вопрос
Здесь сложность является в том, что очень много отражений от Земли. Когда мы смотрим на Землю, то у нас настолько много сигналов от земной поверхности, что разобраться среди них, где же сигнал ракеты, становиться весьма и весьма трудно. Я вам показывал картинку на ней как раз видно, для того, чтобы все это сделать, необходимо имеет очень быстродействующие, с очень большой памятью вычислительные средства. Иметь такие алгоритмы, которые обеспечивали выделение из всего этого шумового фона и фона подстилающего поверхности земли именно только один сигнал ракеты, или ни один, а несколько сигналов ракет. Если происходит старт не одной ракеты, а группы, или массы. То есть в этом случае получается очень сложная задача, над ней работали с самого начала. В конце концов, через 15-18 лет работы мы достаточно хорошо научились прогнозировать с тем, чтобы среди этого потока ложных сигналов отыскать необходимый сигнал стартующих ракет.
вопрос
Для того, чтобы на весь мир не говорить, что мы их переплюнули, или они нас переплюнули: нужно нам с американцами сесть вместе и поговорить, как у вас, а как у нас. У нас идет полностью работающий автомат. И операторы, даже если очень хотят, не могут вмешаться в работу этого автомата. У американцев работает оператор, что, создает объективность в обнаружении этих сигналов. Может, я ошибся как оператор, может, я принял какой-то сигнал за сигнал ракеты, а это не он. И там могут быть многие другие неприятные варианты.
Сесть вместе поговорить и друг другу показать и рассказать. Это было бы правильно. Эта система нужна всем. Мы сегодня понимаем, что система ядерного оружия потихоньку по миру расползается. И для того, чтобы предотвратить неприятности, которые могут возникнуть. Хорошо бы, чтобы не только мы, не только американская сторона, но и все другие страны имели такую систему, которая наблюдает и вовремя может заставить работать другие органы, которые не допустят применения ядерного оружия, в уничтожении человечества. Это нельзя допускать.
вопрос
Должна бы гарантировать, но оно никогда не будет применено.
вопрос
Самоубийца вдруг скажет, а ничего, что я погибну, я погублю всех или большую часть, кто меня обидел. Может быть и такое явление. Необходимо сейчас бороться за то, чтобы ядерное оружие вообще прекратить. То, что изготовлено, у нас уничтожить и ни в коем случае не изготавливать.
вопрос
Сегодня ясна роль ядерного оружия. С другой стороны то, что оно стоит, оно не работает как бомбы, как заряд, а просто лежит на складе – это ж тоже неприятности колоссального типа. Атомные электростанции – тоже неприятности колоссального типа, хотя они и не атомные заряды.
вопрос
В любой разработке, не только систем УС-К, УС-КМО и во всех других, встречаются, как правило, в основном трудные вопросы, в основном неприятности. Редко решается сложнейший вопрос, и ты сильно от души радуешься, наконец, что-то разрешилось. 90 процентов это трудности, не только технические, но организационные и моральные. У вас одно мнение, а у меня другое, и начинаем спорить. Все это в целом отражается на ходе разработке.
Достижения, действительно есть. Создание вычислительной машины. В то время, когда мы начинали эту систему, надо было ориентироваться на вычислительную машину, которая есть. И в то время была создана машина Эльбрус. Это было серьезнейшее достижение нашей промышленности и советского союза. И ученые, кто ее делали, достигли больших, серьезных результатов. Вопросы создания теплопеленгатора, который обеспечил чувствительность 10 в минус 16-ой степени и на все остальные величины. Это тоже явилось очень большим и радостным событием. А телевизор, несмотря на то, что имеет очень большие чувствительные характеристики, имеет возможность работать помногу, во многих разных вариантах хорошо, до сих пор никак мы не можем решить задачу обнаружения слабых сигналов на фоне освещенной солнцем Земли. Затекает, зашумляется матрица телевизора. И обнаружение в дневные освещенные солнцем часы Земли становится гораздо хуже. Отдать ему предпочтение сегодня пока не удается. Поэтому эти два направления до сих пор являются соревнующимися.
вопрос
Системы в том, что появились микрочипы, появились малогабаритные все эти схемы. Это, вне всякого сомнения, колоссальные достижения, мы стали делать аппаратуру намного легче, в малых объемах, с малым потреблением электроэнергии. Когда мы делали систему УС обнаружение кораблей в океанах. То для того, чтобы работал бортовой радиолокатор, нам пришлось применить атомную электростанцию, солнечных батарей не было достаточно. Это сложная, перспективная система. С другой стороны все же атомную электростанцию запускать в космос не лучшее решение. А появление всяких микросхем позволило энергетику обеспечить полностью от солнечных батарей. И достаточно небольших полей солнечных батарей. Это тоже колоссальное достижение, которое сегодня можно считать одним из таких серьезных, важных моментов в создании космической аппаратуры.
вопрос
Наш коллектив живет как обычные все коллективы. У нас есть люди молодые, пожилые, среднего возраста. Есть набравшие опыта и знания по этой части. У нас влюбляются, гуляют, жениться, создают семейственность, семьи. Как живет обычное общество.
КБ-1, откуда появилась «Комета», ЦНИИ Комета заложила такие традиции особой личной ответственности. Если за что-то человек берется, если что-то такое человек делает, то он это делает на очень высокой личной ответственности. Взялся, я это доделаю до конца. И эта личная ответственность является своего рода традицией в этих организациях, которая обязывает не то, что окрик или требование начальника, а внутренне содержание, уже воспитание такое. Если я что-то не доделал, то я сижу и день и ночь, я знаю, что я что-то сдерживаю, кого-то задерживаю, создаю неприятности, и стараюсь, свой вопрос, как положено, решить до конца. Такая ответственность персональная свойственна большинству членов коллектива Кометы, Алмаза. Они действительно помогают очень во многом, создавать хорошие сложные системы. Это чувство иногда накладывает на человека какие-то обязанности, что не уйти с работы, не пойти напиться. Я вам скажу откровенно, что пьяниц у нас практически никогда не было. Даже в тысячном коллективе, когда собиралось очень много специалистов разного профиля, и разных работников. Бывало часто у нас застолья. Но чтобы было пьянство, которое нужно было лечить, срочно принимать какие-то меры, не было у наших коллективов такого. Хорошие нормальные коллективы, хорошее воспитательное воздействие на всех попадающих к нам эти традиции сказывались.
вопрос
Сам пожар - это была большая неприятность, но мы вышли из положения очень удачно. Произошло короткое замыкание в сетях электропитания. Сообщили нам по телефону, что пожар. Военные сразу приняли меры, вызвали пожарную охрану. Когда уже загорелись провода, и не сработала автоматика нужная, там уже пошел пожар серьезный. По существу сгорел командный пункт. У нас был имитатор, будем так называть, командного пункта. И мы в очень скором времени этот имитатор ввели в строй и снова наладили управление космической группировкой. Когда кто-то сегодня говорит, что у нас сегодня нет системы СПРН, он, по-видимому, не в курсе событий, или просто не хочет об этом сказать. Однако и есть справедливое замечание – космических аппаратов, мы делаем очень мало. По три, по пять космических аппаратов в год. Для того, чтобы не только запустить необходимое количество, но и иметь еще в запасе. Мы делаем в лучшем случае по одному космическому аппарату. Здесь деваться некуда. Нужно обеспечить в первую очередь министерство обороны, чтобы оно заказывало несколько космических аппаратов. Но кроме космических аппаратов есть еще и наземный эшелон. И он работает, нормально работает. Есть и там изменения кое-какие, но они не привели к тому, что системы СПРН как таковой не существует. Есть трудности, как и не только в создании всего этого, но и в эксплуатации не выделяется достаточное количество средств, соответствующим образом уменьшается. Если мы дальше так будем сейчас поступать, мы придем к такому моменту, когда можно будет сказать, да системы СПРН уже не существует. Или она существует, но настолько мало, настолько ненадежно выполняет свои задачи. Открываются возможности нападения без предупреждения.
вопрос
Роль главного конструктора чрезвычайно интересна и чрезвычайно трудна и во многом я бы сказал обидна. Слова обидно, может быть не всем понятно. Главному конструктору нужно 95 процентов заниматься вопросами согласования, вопросами уговоров, вопросами создания коопераций, вопросами добывания денег, заказов и так далее, а не непосредственно самим заказом. Непосредственно наукой только 5-10 процентов. И эти проценты, которые остаются как волшебные, как интересные. Главный конструктор отдает много время, переключаясь на другие дела, то кто-то женился не так, то кто-то напился не так, то кто-то сделал что-то не это, кто-то сжег, кто-то заболел, кому-то нужно квартиру, кому-то нужно пенсию. Нет вопросов, по которым к главному конструктору бы не шли и не просили его помощи. И по всем из них нельзя отказаться, приходиться помогать, что-то делать. самым интересным приходится заниматься очень мало.