Шмаков Радий Анатольевич (1931 г.р.) Главный конструктор лодок проекта 671 РТ и РТМ ФГУП «Малахит». Специ¬алист в области подводного кораблестроения. Окончил Ленинградский кораблестро¬ительный институт (1954). Ра¬ботал в морском бюро маши¬ностроения "Малахит": инже-нер-конструктор, начальник сектора (1958 - 1962), глав¬ный конструктор проектов трех опытных подвод¬ных лодок для отработки противолодочного ору¬жия (1962), главный конструктор атомных под¬водных лодок I и II поколений и их модификаций (1976 - 1984). Государственная премия (1981).

(полный текст интервью) Я родился на свет в 30-е годы, когда страна перестраивалась. Казалось, что впереди светлые дали. И поэтому все старое отметалось.

 

Сметались с трона Пушкин, а был Маяковский. В забытье был Есенин. И те имена, которые давали по церковным документам они отметались новыми молодыми людьми этой страны. Молодые родители мои решили, что у них будет обязательно мальчик. Сразу думали, что мальчику дадут имя Сталь. А родилось два человека, два мальчика. Поэтому одному дали имя Сталь, другому Радий, не предполагая, что в дальнейшем слово Радий будет синонимом ядерной энергетики, свершений 20 века. Хотя родители не химики, нормальные советские русские люди. Мое имя оно запоминалось.  Радий или Рая - это бог Солнца, радий - это лучистый. И поэтому это приятно носить такое имя.

 

В Корабелку я поступил в 48-м году. Хотя я поступал не в Корабелку. Я поступал в Авиационный московский институт имени Серго Орджоникидзе. Но там мне ответили, что общежития нет. Тогда я решил поступить в Николаевский кораблестроительный институт. Подал туда документы. Поскольку у меня была медаль, меня приняли. Дали телеграмму, что приезжайте, вы зачислены. А в это время выяснилось, что здесь в Питере живет двоюродная сестра моего дедушки, который сказал, чего тебе ехать в Николаев, я свяжусь со своей сестрой она тебя с удовольствием примет. Тем более, говорит, Корабелка с ее местом обитания. Это Пряжка, я жил на Пряжке, рядом было …  Я приехал сюда не дождавшись вызова, а послал документы и был принят на первый курс кораблестроительного института. Учился я все пять лет хорошо. Диплом я получил с отличием. Имел возможность выбрать любое предприятие, поскольку тогда молодых специалистов распределяли по путевкам министерства. Я диплом писал подводную лодку, минный заградитель. И решил пойти в то время уже существовавшее, выдающееся на сегодня, бюро СКБ «Рубин». Туда я дал согласие на распределение. Однако путевка пришла в неизвестное мне СКБ 143, потому что в это время возникло второе бюро, подводное бюро. И я волей такой попал на передний край,  где впервые вот создавалась первая советская отечественная атомная подводная лодка.

Участие в создании первых советских атомных подводных лодок

Первое  поколение подводных лодок, которое было сделано в нашем бюро, дало импульс к созданию лодок второго поколения. Дело в том, что первое поколение оно имело «болезни роста». И поэтому случались аварии, случались выходы техники из строя. И поэтому копили все опыт, моряки, проектанты. И второе поколение, это наиболее уже удачное, более надежное, более энерговооруженное по всем параметрам второе поколение многоцелевых подводных лодок проекта 671РТМ.

Я и не подозревал, когда я поступал в бюро, что я когда-то буду Главным конструктором первого поколения и тем более второго поколения. Но так случилось, что в 76-м году я стал Главным конструктором той подводной лодки, которую я видел только на столе, только в чертежах, а в 1984 году коллегия Министерства утвердила меня в должности Главного конструктора лодок второго поколения 671РТ и ее лучшего образца РТМ.

В группе Николая Чернышева, который был Генеральным конструктором, начальником бюро и все проекты строились под его руководством.

Он был моим, во-первых, учителем. Он видел, знал меня. И вот, по-видимому, понимая, что я к тому времени уже был Главным  конструктором, накопил достаточный опыт в сдаче кораблей, много занимался оружием. По-видимому, это для него было решающим. И он определил Главным конструктором человека со стороны, а не из группы, в которой у него было 16 заместителей и не менее, а может быть даже лучше меня, знающих специалистов нашего бюро. Так случилось.

Конкурс на проекты второго поколения подводных лодок

Конкурс был объявлен в 1958 году, когда мы закончили и сдали первую советскую атомную лодку. Надо было думать над дальнейшим развитием отечественного атомного подводного флота. Был объявлен конкурс в Министерстве в котором участвовало  три бюро: «Лазурит», в дальнейшем названный так Горьковское бюро, «Рубин» - в настоящем СКБ НТ «Рубин» и вот «Малахит», бывшее СКБ 143. Три бюро участвовали в конкурсе на проекты второго направления разных классов подводных лодок. Тогда уже определились три класса подводных лодок. Это многоцелевые подводные лодки, это подводные лодки с крылатыми ракетами, они тогда назывались еще «самолет-снаряды» по авианосным соединениям, и третий класс это стратегические  подводные лодки, то есть лодки с баллистическими ракетами на борту.

Молодые специалисты, в том числе и я, участвуя в конкурсе по этим проектам, получил первые места по всем трем проектам. Поскольку здесь сыграло, во-первых, богатейший опыт, который мы накопили на первых атомных. Во-вторых, у нас была сразу отработана общая идея лодки с одним валом, с одним винтом, веретенообразные,  то есть лодки, которые как акула, как дельфин, понимая то, что будут плавать все время под водой.

«Малахит» уже работал над ракетным оружием, не надо забывать, что первую советскую атомную подводную лодку с крылатыми, с баллистическими ракетами проектировало и это был 639-й проект. Я тогда в то время уже был начальником сектора. Я занимался этим проектом. Ракету ставили Янгеля Михаила Кузьмича.

Три ракеты мы ставили, но, к сожалению, этот проект не пошел. Потому что Михаил Кузьмич Янгель сосредоточился на сухопутных ракетах, а всю морскую тематику передали вот выдвиженцу и молодому человеку Королеву Сергею Павловичу, Макееву Виктору Петровичу. И Виктор Петрович уже разрабатывал ракеты, он был конкурентом Янгелю. Янгель любезно передал свою ракету и морскую тематику не стал разрабатывать. И поэтому бюро лишилось этого корабля. А кроме того были неудачи с нашими первыми атомными лодками. Надо честно признаться, что лодки первое время ходили на небольшие расстояния. Были течи парогенераторов. Надо было изучить. И небезызвестный кризис в 62-м году мы не могли послать ни одну советскую подводную лодку. Поскольку  они на такое  расстояние не ходили.

Мир был на грани войны

Два государства, как говорят, столкнулось лоб в лоб. Наше государство помогало на Кубе и ставило ракеты. Об этом узнали американцы. На грани войны мы были, но потом разумные политики отступили. И этот конфликт разрядился. Мы должны были послать и послали подводные лодки, но только дизельные. К сожалению, из трех лодок только одна смогла,  пройти незамеченной. Две американцы заставили всплыть.

Тогда «Щуки»  не было. Тогда были «Навемберы». «Навембер», это лодки, которые по классификации НАТО так обозначались, наши подводные лодки типа «Ленинского комсомола». Их было построено 13 единиц. Они были потом выхожены. Они ходили вокруг света. Четыре лодки мы перегнали Северным морским путем. Все герои, которые были потом на этих подводных лодках, они доказали, что наша техника, которая была спроектирована нашим бюро, она надежная. И подводные лодки прошли вокруг Тихим океаном к дальним берегам, к Камчатке, и под лед, четыре лодки прошло северным морским путем. И стали в базах Дальневосточного региона. То есть мы доказали,  что  наши лодки могут достичь любой точки земного шара.

После того, когда мы выиграли тот конкурс, про который мы ранее говорили. Министерство  распорядилось таким образом. Нам, нашему бюро поручили строительство, проектирование лодок второго поколения проекта 671, который получил по классификации НАТО «Гектор 1», а у нас он назывался «Еж», поскольку все было засекречено.

Гриф секретности

Когда делается техника, то она всегда до момента ее выхода в серии  имеет гриф два С, поскольку это секретные вещи, которые противник не должен знать. Поскольку в той войне, которая не дай бог, если бы разразилась, победил бы тот, у которого флот был бы более технически оснащен. То есть больше скорость, больше глубина погружения, больше вооружения. Поэтому все лодки были тогда засекречены. И противник, вероятный противник не должен был знать, что делается вот у нас в Советском Союзе.

Дело в том, что бюро, в которое я пришел, было нулевой категории. Для широкой публики это ничего не говорит. Нулевая категория, это повышенные оклады. И  такое бюро было единственное в судостроительной промышленности. Причем нулевые оклады были приличные. То есть оклады наших сотрудников в полтора раза были выше, чем в другом любом конструкторском бюро. Так называемая плата за секретность или как  мы называли плата за страх. Почему? Потому что бюро было сверхзасекреченным, имело очень высокий статус режимности. И поэтому были особо такие ограниченные у нас права. Знакомиться с иностранцами, иметь переписку с иностранными гражданами мы не могли. Мы обязаны были строго следить, не выдавая никаких слов о том, чем мы занимаемся. Были специальные придуманные разные легенды. И работая здесь, мы не называли наши профессии и наши  дела. Например, мы даже реактор никогда не называли реактором. Это был кристаллизатор. Лодку мы никогда не называли подводной лодкой, это был объект там Перегудова, объект предположим Чернышева. И там много, много было форм защиты наших секретов. Мы не могли называть, скажем, предельная глубина или там воздух высокого давления. Почему? Потому что эти все термины они выдавали принадлежность к флоту и к подводному  флоту и раскрывали суть того, чем мы занимаемся. Мы до последнего момента были закрытой организацией, не имели права публично выходить в печать или в прессу. Это все цензурировалось, проверялось. И это было правильно. Правильно, потому, что проработав в этой организации  полстолетия, никаких случаев утери или утечки информации я не помню. Все было, так сказать, организованно правильно с точки зрения вот грифа секретности.

Не только родственникам, ни жена не должна была знать, никто не должен знать. Но это был порядок заведен не  только у нас в судостроении. Он общий был для всех других организаций военно-промышленного комплекса.

В семье догадывались чем мы занимаемся. Потому что понятно было куда мы ездили в командировки, понятно было, вот где-то в печати. Ну как-то там после того как, например, подводные лодки прошли северным морским путем или К-3 прошла, так сказать,  под Северный полюс, конечно, друзьям и товарищам было ясно, что какое-то мы к ним имели отношение.

Либо в первом отсеке, либо на центральном посту

Сам я вот за свою длинную профессиональную жизнь в командировках был сотни, а может быть даже и больше. Дело в том, что в моей биографии был период 20-летний, когда я отрабатывал, занимался созданием оружия для подводных лодок. И поэтому каждый пуск ракеты с той лодки, которая проектировалась под моим руководством я всегда был либо в первом отсеке, либо на центральном посту и редко, очень редко смотрел, как ракета летит по воздуху. Потому что я считал своим долгом, техника очень сложная, очень опасная, я считал своим долгом быть там, где могут быть какие-то случаи. Они бывали эти случаи.  Например, есть так называемый генеральский эффект. Это когда присутствует вот какое-то высокопоставленное лицо, а высокопоставленные лица у нас были. Да первых лица государства, и первые лица военно-морского флота они всегда вот на таких пусках присутствовали. И вот при такой высокой публике ракета не вышла из торпедного аппарата. Лодка всплыла, послали матроса посмотреть, в чем дело. И ему показалось, что ракета-торпеда застряла в трубе торпедного аппарата. Объявили на командный корабль, что ракета находится с высокой энергией, как говорят. Нам было приказано отвернуть лодку от берега в обратную сторону. И минута или секунда была как в гоголевском «Ревизоре»,  такая пауза. Но я, как главный конструктор, был на лодке. У нас для того, чтобы замерить скорость выхода торпеды за ней идет струна. И по струне мы определяем, замеряем скорость выхода ее из торпедного отсека. Почему-то эта струна, как говорят, никуда не ушла. Поэтому я высказал предположение, что это глупость, ничего никуда не ушло. И потом, действительно разобрались. Сработали защитные системы этой ракеты. А мы много усилий, как конструкторы, делаем с тем, чтобы не было, тройные способы защиты, всякие курки придумываем, также как на лодке, двойные  запоры и так далее, что всегда мы понимаем, что это есть. Во-первых, люди, матросы на подводной лодке, и кроме того понимаем, что лодка несет вот эти ракеты, ракеты-торпеды, которые очень опасны.

На испытаниях ракеты-торпеды, которые мы отрабатывали тогда, они не несут на себе боевого заряда. Поскольку идет отработка. Боевой заряд отрабатывается на тех полигонах. Потом, поскольку все наши изделия они были, как правило, либо с якорным боезапасом,  либо с  тротилом. На этих испытаниях мы эти вещи здесь не испытываем. Они на других полигонах, специальных полигонах, там они отрабатываются. А могло быть только то, что эта ракета, поскольку она была аварийной, могла упасть на город, завод. Была такая опасность, были такие случаи. Дело в том, что все виды ракет, которые мы отрабатываем, они имеют зону безопасности. Если ракета выходит из зоны безопасности, она должна саморегулироваться. То есть трасса разрабатывается специально так, чтобы не попали под нее другие объекты. На этот момент закрываются естественно вождение, нахождение кораблей в этой зоне. К сожалению, все предусмотренные меры они не всегда срабатывают,  бывает накладка таких сложностей, что и не придумаешь, как говорится. На лодках, спроектированных «Малахитом», в том числе на лодках типа «Виктор 1», «Виктор 2», «Виктор 3» (лодки 671 проекта), затем его модификации 671РТ и РТМ, ни одного случая не было связанного с гибелью людей или с такими какими-то тяжелыми последствиями. Лодки были надежные. Это заслуга прежде всего Генерального конструктора Чернышева Георгия Николаевича, тех, кто потом был после него, и, конечно, коллектива, который делал эти первоклассные корабли.

Показателем того, что лодки наши надежные, было то, что своих сыновей мы посылали на наши подводные лодки. Не один родитель никогда не пошлет на опасное дело, понимая, что это дело как бы имеет неприятные последствия. Ничего, наши дети служили на наших подводных лодках и все было нормально.

Маленькая женщина с мужским характером

Не умоляя заслуг других конструкторских бюро, не умоляя заслуг их проектов или не сравнивая проекты наших коллег, должен сказать, что лодки «Малахита» отличаются какой-то особой изящностью. Я бы сказал, что это как девушки. У них очень красивые формы, они элегантные. Почему это получилось так. Потому что у нас начальником сектора в проектном отделе гидродинамики была маленькая женщина Людмила Васильевна Колачева с таким мужским хорошим характером. И она не разрешала ни на грамм, ни йоту отступить. Она требовала, чтобы формы корабля были так как ну аналогом всегда для человека является животные, имеются в виду птицы, дельфины, киты. И вот Людмила Васильевна каким-то там  третьим чувством понимала, что и скорость, которую достигали наши подводные лодки, они в основном также были за счет тех форм. Вот есть такое понятие шероховатость. У наших лодок все было зализано до предела. У нас все убиралось вовнутрь. То есть лодка определенную часть скорости получала за счет вот этих элегантных форм. Визитная карточка, это наши изящные подводные лодки. Они правда малого водоизмещения. Их назначение было борьба лодки с лодкой. И поэтому в той, не дай бог, будущей войне, если бы она состоялась, победит тот, кто имеет большую скорость, кто имеет меньшую шумность, кто имеет хорошие маневренные качества. Вот кроме шумности это можно отдельно сказать. Лодки наши действительно обладали всеми этими качествами. Все подводные лодки, которые сдавал «Малахит», меньше 30 узлов у них не было. 30 узлов, это примерно 60 км в час. Это понятно, это «Жигуль» на шоссе. Первые лодки мы их сравнивали с лодками «Степжен», «Трешев» вот с теми лодками. Это «Лос-Анджелес» он несколько  позже. Лодки «Лос-Анджелесы» они все-таки ближе к третьему поколению. Потому что они, этот «Лос-Анджелес» он состоял  из несколько модификаций.

Так совпало, что мы по времени одинаково серию американцы закончили примерно в 90-х годах, и мы закончили с ними в 92-м году. Шумность  наших подводных  лодок действительно была несколько выше, чем у американских подводных лодок. Поэтому была специальная программа снижения шумности. И вот на РТМ-ах, на лодках 671РТМ «Виктор 3» от каждой  лодки, от лодки к лодке мы все больше и больше приближались к тем нормам. И шумность ее в конечном итоге практически уже приближалась к нормам. Правда, окончательную уже точку мы поставили на лодках третьего поколения. В моем понятии это продолжение серии вот РТМ, это уже на «Барсах». Там мы уже достигли и паритета, и может быть  даже наши лодки менее многошумные. Это признают все специалисты, как наши, так и зарубежные.

Нам не стыдно

Корабли строятся не для парадов. Корабли строятся для того, чтобы в момент Икс нанести удар по вероятному противнику. И, естественно, налогоплательщик свои деньги вкладывает в оборону страны. И  налогоплательщик должен получить за свой труд, те подводные лодки, которые достойны, и которые действительно могут охранять наши границы. Так вот нам, нашему конструкторскому бюро абсолютно не стыдно перед трудящимися в том плане, что наши лодки достигли тех тактико-технических характеристик, которые абсолютно не уступают ни в чем американским подводным лодкам. Глубины у наших  подводных  лодок выше на всех проектах. Скорости, как я уже сказал, меньше 30 на наших подводных  лодках не было. А на «Альфе» мы получили скорость 43 узла, а на лодке «Папа» мы получили 44,7 узла, это скорость не достигнута ни на одной подводной лодке ни одной капиталистической страны. Это достижение нашего коллектива.

Термин «Многоцелевой»

Начнем с того, что первую советскую атомную подводную лодку мы проектировали всего-навсего под одну торпеду. Предполагалось, что эта подводная лодка несла одну торпеду с термоядерным зарядом, и что она будет стрелять по берегу, по береговым объектам. Но в дальнейшем специалисты поняли, что такой лодке не достичь того результата, который мы задумали.

Лодка не могла бы пройти те заслоны противолодочные, которые ставит вероятный противник. А эти заслоны, это есть специальные буи со специальными акустическими системами, которые подают сигнал с любой точки мирового океана, что здесь находится вероятный противник. Поэтому нас бы не пропустили к тому месту, куда бы мы хотели нанести удар. Поэтому эта лодка сразу была переделана, первая лодка была переделана в нормальную подводную лодку и с другим назначением для борьбы с вероятными подводными лодками противника, с другими надводными кораблями. И сразу  было принято решение, что лодка должна быть многоцелевой. Поэтому все проекты нашего бюро носят такой термин «многоцелевой».

Многоцелевая лодка, само слово говорит, что она несет на себе много целей, выполняет много целей. Какие это цели? Во-первых, она может ставить мины, в нужном месте. Второе - она несет на себе специальные  системы противолодочные, выбрасывает  специальные снаряды, чтобы дезориентировать противника. Третье - она несет торпеды против вероятного противника, торпеды и ракеты-торпеды, которые должны противопоставить тем лодкам, которые приближаются к нашим берегам. И самой главной задачей была для борьбы с подводными лодками, которые несли на борту стратегические ракеты. Главное их назначение не допустить к нашим берегам вероятного противника. Поскольку дальности стратегических ракет они росли не сразу. 9 тысяч только появилось в конце пути создания ракет с обеих сторон. А на первый период дальности были не столь большие. И задача наших подводных лодок была не допустить вероятного противника к нашим берегам. С чем мы тоже справились. Поскольку наши подводные лодки спокойно ходили под Северным ледовитым океаном. И могли всегда достичь берегов Америки или там, где есть чистая вода, где мог появиться  вероятный противник, который мог нести  на своем борту стратегическое оружие. Ведь те лодки, также как и наши со стратегическими оружием, назывались «ситикиллер», это убийцы городов. И  задача наших многоцелевых лодок была бороться с этими подводными лодками. Правда потом уже, в дальнейшем наши лодки стали, также как и американские многоцелевые лодки стали нести на борту также и другие ракеты, с вертикальным взлетом. У нас стартовали наши ракеты с торпедных аппаратов. И стали ставить другие комплексы, которые уже  несли   на  себе ракеты типа «Томагавк». Это всем небезызвестная ракета американская, которую американцы использовали во всех трех войнах. Это в войне с Ираком, с Югославией, это последняя  война, против Ирака, где лодки были в том соединении и несли на борту вот эти самые высокоточные ракеты «Томагавк». Эти ракеты высокоточные. Они попадут в дом, они попадут во дворец, они очень умные ракеты, они трудно сбиваемые ракеты. Такие же образцы оружия есть и у нас.

Лодка проектируется не для парада, а для войны. Чем больше боевого запаса несет подводная лодка, тем она, так сказать, ценится нашим морским флотом, тем, кто заказывает эти лодки, и для кого мы проектируем. Наши подводные лодки всегда имели большой запас торпед. Дело в том, что дальности торпед были  маловаты. Поэтому первое, что мы сделали, это поставили на подводные лодки второго поколения большие торпедные аппараты калибра 650 длиной 20 метров. И соответственно они были специальные эти торпеды. Которые были с большими дальностями, которыми мы вооружили наши подводные лодки. Эти же ракеты-торпеды были с лучшими модификациями. Поскольку техника стареет очень быстро особенно электроника, поэтому наша задача всегда построить так подводную лодку, чтобы в течение 30-летнего периода, а примерно такой период их жизни, чтобы мы могли, так сказать,  в течение их жизни модернизировать, поставив на смену устаревшего оборудования новейшее оборудование. Что нами и благополучно делалось. Особенно это показательно именно на проектах РТМ. Потому что РТМ, это последняя, это  лодка второго поколения,  лодка достаточно была вооружена, сильно вооружена. И на тот период времени это была одна из современных подводных лодок, на всех театрах наших участвовала,  во всех действиях участвовала. И в той холодной войне, которая была, наши подводные лодки всегда соперничали с американскими подводными лодками. Вечное слежение было друг за другом

Я имел  удовольствие присутствовать на совещании  с НИИ 45, это наш мозговой центр или вернее научный центр всей технической мысли судостроения. В совещание участвовал прокурор, представители ЦК КПСС, в совещании участвовали все три бюро, конструкторское бюро  «Рубин», конструкторское бюро «Малахит» и конструкторское бюро «Лазурит», были первые лица. Предметом разбирательства было одна из жалоб одного из офицеров контрольно-приемного аппарата, что наши лодки сдаются с большими отступлениями, что они шумящие. На этом совещании было четко сказано, что да, действительно мы делаем свои образцы подводные лодки на том оборудовании, на тех станках, на той машиностроительной базе, которой достигло наше государство. И надо признать справедливым, что машиностроение это было отраслью, которое несколько отставало. А шумность, прежде всего, зависит от машиностроения.

На том совещании, вот мы все дружно высказались, что  да проблему решить можно. Но для этого надо поднимать уровень культуры производства, то есть особенно в машиностроении. Приведу такой пример. Наиболее шумящими механизмами на подводной лодке является турбозубчатый агрегат. Есть турбина, турбина вращает вал. Чтобы вал вращался с меньшей скоростью, применяется турбозубчатый агрегат, ну редуктор, короче говоря, уменьшение скорости. Так вот турбозубчатый агрегат он дает наибольший вклад в шумности наших подводных лодок. С этой проблемой мы блестяще справились, сделав тройную амортизацию  этих узлов наших подводных лодок.

Но не только это является болевыми точками наших подводных лодок в смысле шумности. Там есть много механизмов, которые надо довести до уровня, которое требуется нам. Было специальное постановление, оно действовало  в течение  вот именно РТМ и дальше последующие корабли, в конечном итоге были подтянуты все отрасли промышленности. И в конечном итоге проблема была снята. То есть  все, что на лодке шумело  оно, стало тех уровней, которые достаточны были для применения тех подводных лодок. Поэтому сегодня к той войне двух подводных лодок наша подводная лодка, я думаю, ни в скорости, ни в глубине, и в шумности не уступает аналогам американцев. Я вам  скажу даже, что  пресса уже сейчас она знает об этом через источники. Вот наша лодка ходит, вот  вы слышали, что наша лодка заходила во Францию в город Брест, я уверен, что  специалисты всегда следили за этим. И в печати появилось много сведений, что да, действительно русские достигли небывалого успеха в области шумности.

«Щуки»

Последние «Щуки» вам уже известны, вы уже из многих разговоров поняли, что они несут на борту. Поскольку корабли находятся в строю,  могу только сказать, что у нас есть аналог американскому «Томагавку». Я принимал личное и непосредственное участие  в создании  ракеты типа «Томагавк».

Лодка в море это все равно, что иголка в стоге сена. Лодка в своем автономном плавание несет на борту настоящий боезапас. И в момент икс, не дай бог, если он наступит, удар возмездия этими изделиями будет сделан.

Третья модификация проекта 671

Головная лодка 671РТМ, была третьей модификацией проекта 671. Эта  лодка была задумана нашими специалистами, предложена нами военно-морскому флоту. Военно-морской флот поддержал. Мы первую головную лодку этой серии сдали в 1977 году. Только эта лодка тогда не была сдана целиком, комплексы были сданы только в 81-м году. С того момента прошло уже почти больше чем 30 лет. Лодок было построено 26 единиц. 13 единиц построил Дальний Восток завод «Ленинского комсомола», и 13 лодок построил завод «Адмиралтейские объединения». Я имел счастье работать с «адмиралтейцами» все последние пять подводных лодок. Эти подводные лодки очень хорошие в плане того, что они вобрали в себя все достижения того времени. Последнюю лодку мы сдали в 92-м году. Но произошел распад нашего государства. Связи порвались с нашими республиками. А лодку строит, как правило, страна, в том числе Украина, Молдавия, Грузия, Азербайджан. Нам стало трудно получать необходимые комплектующие. Больше того скажу, когда мы стали ремонтировать подводные лодки мы наткнулись на то, что нам лучше купить за границей, чем попросить те же электровентиляторы на той же Украине. Поскольку это были монополисты, они за свои механизмы требовали высокой цены. Поэтому нам пришлось очень туго с последними лодками, с их последними ремонтами. Мы наткнулись на то, что, во-первых, комплектующие  трудно купить. Во-вторых, страна с точки зрения финансирования была в тяжелом положении, финансировалось очень плохо. И пришлось наши подводные лодки выводить одну за другой из компании. Дело в том, что лодки спроектированы  так, что через 5 лет она должна становиться в …. К сожалению, часть подводных лодок … прошла модернизацию, а часть лодок не прошла. Поэтому получилось так, что эти лодки ходили до износа. Примерно ходили они полсрока, 12 лет. 12 лет верой и правдой, они так сказать, с момента сдачи, а мы сдавали по три подводные лодки в год,  примерно полсрока. Они были списаны только лишь потому, что  не нашлось у нашего государства денег на то, чтобы их отремонтировать. И сейчас они еще из этих 26 подводных лодок только одна подводная лодка стояла в ремонте на дальневосточном заводе «Звезда», а вторая лодка стояла на «Нерпе». Одну из этих лодок, чтобы освободить стапеля, мы только одну единственную порезали. Все остальные подводные лодки находятся в местах отстоя. Часть из этих подводных лодок находится в строю. Хотя флот просит и мы готовы, так сказать, им пойти на помощь, чтобы отремонтировать и дать вторую жизнь этим подводным лодкам. Поскольку они по сроку службу, они еще могут служить.

Кроме того так устроена жизнь, что всегда на смену старому оборудованию идет новое оборудование. На смену второго поколения пришло третье поколение, не безызвестные «Барсы». Которые во многом вобрали все достижения этих лодок РТМ, потому что Генеральный конструктор, главный конструктор был один и тот же - Георгий Николаевич Чернышев. Поэтому они действительно по виду даже и не определишь «Барс» ли это  или это «Виктор 3». И эти лодки стали входить в строй с 84-го года.  И постепенно, постепенно естественно стали вытеснять старые лодки. Старые лодки стали списываться, выводиться, а те  стали приходить на замену. Поэтому наша задача - чтобы лодки третьего поколения все были в строю. И те лодки, которые 90-х годов, тоже начать вести надо ремонтировать…

«Барсы»

«Барс» на сегодня самая удачная подводная лодка «Малахита». Удачная в том плане, что она имеет мощнейший запас, она имеет большую глубину погружению, она имеет на вооружении ракеты. И, самое главное то, что она самая малошумная атомная подводная лодка нашего бюро.

Тут есть еще  какая тонкость. Когда сравнивают подводную лодку дизельную с атомной, и говорят, что она «черная дыра», а наша лодка, так сказать, более шумящая. Тут не надо забывать вот какую вещь. Что у нас есть механизмы, которые мы не можем приглушить, поскольку работает реактор. А при работающих  механизмах мы не можем достичь, скажем, шумности моря. А дизельная подводная лодка она может отключиться практически все механизмы, и она действительно становится по уровню шумности с шумностью моря. Но дизельная подводная лодка может ходить только 45 суток, имея скорость 21 узел. И она должна всплывать, чтобы подзаряжаться. Наша подводная лодка может в одном месте А погрузиться, в пункте Б всплыть, и пройти этот двухмесячный, а может быть и больший период не всплывая.

Безусловно, человек всегда, если проследить все развитие  техники  самолета или ракеты, автомашины ли, всегда идут от более простых к более сложным, более совершенным моделям. Поэтому, не все модели бывают удачными. Есть модели удачные, есть менее удачные.

«Щука» оказалась наиболее удачной подводной лодкой. Удачной по всем параметрам. Это надежный корабль – раз, второе, эта лодка имеет запас на модернизацию. Конструктор, когда проектирует подводную лодку, в виде балласта закладывает с центром тяжести, по высоте там порядка пяти метров балласт на тот предмет, что в дальнейшем какие-то механизмы будут сняты с нее, тем, чтобы лодка была как лодка с точки зрения теории корабля. Вот эта лодка оказалась удачной. В ней была очень хорошо выхожена энергетическая установка. Поэтому она спокойно принимала на себя все другие комплексы, которые ей при той же скорости давали абсолютно другие параметры. Эта лодка была переходящей моделью от второго поколения к третьему. И все те комплексы, которые перечислили, это были комплексы, которые пошли на третье поколение – «Омнибус», «Скат» и «Медведица». Или по-другому это называется - «Навигация» современный комплекс, это акустика, это боевая вычислительная машина ….

Об ответственности

Всякий человек, конструктор, имеющий дело с техникой опасной для жизни человека, по всем кодексам  он  директор предприятия или главный конструктор, он отвечает за безопасность тех людей, той техники, которую он создаёт. И поэтому все несчастные случаи, а они бывают, всегда идет разборка. На моем веку было много таких случаев. Например, случай был, когда несведущие люди  открутили в реакторном отсеке не то, что надо. Там под давлением все находится. Естественно была радиационная опасность, и два человека, в том числе тот офицер и тот мичман, которые это сделали, они погибли. Естественно, если бы было доказано, что конструктор ошибся, то понес бы в первую голову ответственность, конечно, главный конструктор. То есть у нас ответственность она всегда есть за все, я не говорю уже о тех случаях, когда бывают аварии. Они разбираются, они всегда подсудные и они разбираются на самом высшем уровне и наказываются.

Я могу вам такой пример привести, мой товарищ по цеху, Игорь Леонидович Баранов, главный конструктор проектов типа «Курск» получил орден «Знак почета» после компании. Это говорит о многом, о том, что он не был обвинен в несовершенстве корабля типа «Курск». Чему я бесконечно рад, это означает, что его вины нет в той аварии и в том несчастном случае, который  знает вся страна и весь мир.

Вина, она судом окончательно не установлена. То есть установлено, что стало причиной аварии - произошел взрыв ракеты-торпеды, вернее торпеды большого калибра перекисной, кстати, эти же торпеды стоят на вооружении у РТМ. Но мы таких неприятностей никогда не испытывали. Там произошел взрыв перекисной торпеды. Это все вышло в отсек, и боезапас взорвался. После этого оторвало два отсека. Произошла эта трагедия. Вины в том главного конструктора,  безусловно, нет. Значит стечение обстоятельств.

Главный конструктор в своей голове должен все время в своем компьютере, в своих ячейках иметь все то, что стоит на этом корабле, как оно работает, как он его будет там сдавать…. Это очень большая нагрузка на одного человека. Потому что подводная лодка, это очень  сложная конструкция, объект, причем объект  тяжелый с точки зрения ядерной безопасности, с точки зрения просто безопасности, с точки зрения оружия и прочее, прочее, прочее. В том числе и радиационная  безопасность. И поэтому эта ответственность человека, взявшегося за это дело, она естественно съедает нервные клетки…

Первая  ответственность, это просто моральная  ответственность человека перед другими людьми, чтобы не было этих неприятностей. А они были. Вот, например, взорвалась ракета Янгеля Михаила Кузьмича, когда погибли  Метелин и огромное количество народа, специалистов. Его вины там может не быть, но морально, моральный ущерб ему был, конечно, нанесен колоссальный. Потом он умер буквально 60-летним.

Так страна была устроена на тот момент

Я  хочу сказать, что те первые главные конструкторы, старшие товарищи, они все, вот как правило, сидели определенный срок. Ну, например, главный конструктор проекта 705 сидел 8 лет, главный конструктор проекта 645 сидел 7 лет, главный конструктор первой советской отечественной атомной подводной лодки самый уважаемый мною человек Чернышев Федор Николаевич сидел, и так далее, и так далее. Сидели они по разным статьям, у всех у них была 58-я статья это и вредительство или 58-я политическая статья. Все это было надуманно естественно. В конце  концов, все они были реабилитированы.

Все кто сидел при мне, и вот мой друг и товарищ, он очень аккуратно все это дело говорил, никогда ничего не рассказывал. Но я скажу на примере своей семьи. Вот вернулись женщины из того самого ГУЛАГа и ничего такого в прямую никогда ничего не говорили. Потому что, во-первых, они давали явно подписку о неразглашении, это первое. А второе, так страна была устроена в тот момент, все это понимали, что это не враги народа, что это заодно с врагами вот пострадали. Вот такое бытовало мнение «лес рубят – щепки летят». Вот они считали, при рубке леса они попались  этими щепками. Они все реабилитированы. Мой отец, его мать и его брат и так далее, и так далее. Все реабилитированы. И даже я теперь признан уже как объект, как человек репрессированный. То есть на детей перенесли то, что случилось с моими родителями.

Всех главных конструкторов брали за нарушение какой-то ну понятной мне, с другой стороны непонятной, по-видимому, на основании каких-то доносов. Но ведь  поймите правильно Перегудов, переживший вот эти все неприятности, он взял на работу и еще до того как их реабилитировали и Назарова, и Цветаева, и Быкова, и Русанова. То есть, он то понимал, просидев, что это советские люди, которые отдают всего себя. И поэтому,  хотя и был страх, но так как говорят, страх он у всех бывает. Почему надо человеку думать о чем-то неприятном, если этому человеку предлагается такая большая работа. Второе, как главный конструктор, конечно, я должен в десять раз все взвесить, приняв какое-то решение, особенно, связанное вот с нашими подводными лодками. Я приведу такой пример. Наша первая отечественная лодка, она была безкингстонционная. Это означает, что балласт в цистерне и воздух к ним был на подушке. То есть нижняя часть вот этой цистерны она была обыкновенная.  И вода находилась в балластной цистерне поджатая, поскольку уходила она под воду, открывая кингстоны и лодка выпускает воздух, туда входит вода, лодка получает нулевую плавучесть и погружается. Вот тогда мы понимали, что мы делаем какую-то если не ошибку, то понимали, что это может привести к неприятности. Я даже пытался тогда написать диссертацию, написал несколько статей, где как бы предугадал какие неприятности могут быть. То и произошло. На К-8,  третьей по счету, оттого, что был большой шторм, оттого, что, попала вода внутрь прочного корпуса, оттого, что она была именно безкингстонная. Она стала качаться из стороны в сторону, выпускать пузыри. Лодка кренилась все время на корму. В конце концов, она потеряла, так называемую продольную устойчивость, и утонула. Поэтому на лодках второго поколения у Георгия Николаевича Чернышева сразу были предусмотрены кингстоны. Лодка имеет запас плавучести примерно третью часть. То есть для того, чтобы она утонула, надо чтобы третья часть подводной лодки была заполнена водой. Это только отличие наших русских подводных лодок. Хотя мы понимали, что страдают тактико-технические данные, но мы все-таки шли на то, что даже если одного человека мы спасем, то будет хорошо. Должен предугадывать главный конструктор, его главная задача - чтобы лодка была надежной.

О семейных ценностях

Как сказал Лев Толстой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастная семья несчастна по-своему».  Семьи рушатся по разным причинам. Дело в том, что трудность нашей профессии была в том, что мы живем в Петербурге, а корабли строим, я вот как главный конструктор, строил подводные лодки свои, ремонтировал, модернизировал в Николаеве, в Горьком, на Севере на всех судостроительных, на Дальнем Востоке. То есть я за длинный свой период конструктора, ну не знаю, сколько дней, не вел этот счет, но тысяча тысяч дней находился вне семьи. И поэтому не всякая женщина может выдержать вот такую разлуку. Вот эти семьи, другие, они не выдерживали вот этой разлуки и семьи распадались. Это как бы с одной стороны естественно, с другой стороны не естественно. Но  не естественно лишь только потому, что  нормальные люди живут и живут в счастье со своей женой, но не всегда это получается.

Лодка или жена так вопрос не должен даже ставиться. Потому что, если жена любит человека, то она может выдержать. Я приведу пример вам такой. Вот моя мама Анна Ивановна Смышляева. Отца забрали в 36-м году. Мама умерла в 92  году. То есть она прожила без мужа, но она верила, ждала его и надеялась все время. И мы были в заблуждении, все время нас вводили в заблуждение, что он там еще занят работой. На самом деле он был расстрелян в 38-м году, то есть сразу. Мы этого не знали. Мы только потом,  уже после реабилитации узнали. В том документе, который я получил, сказано, что он был расстрелян где-то в апреле месяце и все.